Д. Д. Ложкина. Нарративный дейксис в научной фантастике

 

Д. Д. Ложкина

БашГУ

Нарративный дейксис в научной фантастике: языковые средства организации материального и коммуникативного пространства в тексте (на материале романа С. Жарковского «Я, Хобо: Времена Смерти»)

 

Опыт прочтения художественного текста нередко описывается читателями и исследователями как погружение в выдуманный мир, путешествие по нему. Этот процесс изучается в рамках теории дейктического сдвига (DST) [6, с. 14-17], которая с помощью методов когнитивной лингвистики и смежных областей науки рассматривает вопросы понимания нарратива (narrative comprehension). Изображаемый в художественном произведении мир дейктически независим от реального, и в случае с фантастикой восприятие таких текстов читателем дополнительно осложнено, что связано и с элементом необычайного, являющегося конституирующим для этой области литературы, и с множеством стилистических приемов, направленных на остранение изображаемого.

Лингвистический анализ языковых средств, в которых реализуется вторичный дейксис, помогает ответить на множество важных вопросов: как нарратив «проводит» читателя по изображаемому миру? как даже стилистические немаркированные языковые единицы могут влиять на восприятие текста? как идейное наполнение произведения проявляется в организации коммуникативного и материального пространства? Нарративный дейксис соотносится со всеми категориями художественного текста [4], помогая читателю составить непротиворечивую и связную картину происходящего, что особенно важно для соблюдения принципа правдоподобия в фантастике.

Языковые средства, через которые реализуется дейксис, для рядового читателя чаще всего незаметны. Хотя лингвистов и привлекают более «яркие» единицы языка (например, неологизмы), исследования вторичного дейксиса способны показать, как с виду «простые», стилистически немаркированные средства являются частью сложной системы и играют важную роль в тексте. Влияние дейсиса на конструирование фантастического мира на материале англоязычных произведений показала С. Мандала в работе «Language in Science Fiction and Fantasy» (см. главу 4 «Extraordinary Worlds in Plain Language») [7, с. 95-117].

Объект нашего исследования –  роман С. Жарковского «Я, Хобо: Времена Смерти», который является довольно редким примером постмодернистской русскоязычной научной фантастики. Данный текст сложен структурно и стилистически: формально роман представляет собой множество различных по жанру (от лекции до расшифровок переговоров персонажей, сопроводительных записок и др.) «текстов в тексте», собранных героем в мемуар, в котором он обращается к самому себе, пробудившись после «смерти», наркаута. При этом в тексте дважды появляется фигура автора, не являющегося персонажем произведения и обращающегося напрямую к читателю. Следовательно, путешествие читателя по изображаемому миру связано с несколькими дейктическими сдвигами. Точкой отсчета при анализе дейксиса является Origo (The Origo of HERE/NOW/I, согласно К. Бьюлеру [6, с. 21-23]) – конструируемый читателем дейктический центр (ДЦ), объединяющий темпоральный, локативный и персональный дейксисы.

 Итак, как дейктические сдвиги влияют на восприятие читателем изображаемого? Прежде всего стоит обратить внимание на самое начало романа, в котором автор буквально проводит читателя по месту действия («Вот, нам здесь. Видите? прямо на палубе…», «Вот это (ых!-ых!-ых!) – климатизатор … А это (и-ыи!-и-ыи! бам! ы-и…) – электромоторчик пылесоса»). Фигура рассказчика выступает есть как «повествующий КТО» (“The Narrating WHO” [8, c. 3-4]), рассказывающий историю на другом эпистемологическом уровне. Для читателя это становится основой сложных коммуникативных отношений с текстом: с одной стороны, его погружение в фантастический мир прерывают, напоминая о том, что это лишь история, а другой стороны, конструирование автором-рассказчиком пространства через выполняющие дейктическую функцию языковые единицы позволяет читателю сориентироваться и делает изображаемые реалии наглядными, создает иллюзию привычности необычайного.

Позицию читателя в данном случае можно было бы сравнить с положением зрителя в театре, который одновременно осознает условность изображаемого, но и принимает правила игры и на время просмотра воспринимает художественный мир как реальный. Чем выше здесь уровень условности, тем легче бывает зрителю принять то или иное допущение. При этом важно, как конструируется темпоральный дейксис с помощью времени глагола («но коль уж вы здесь, а я здесь и был»): читатель оказывается в «настоящем» фантастического мира, у которого есть самостоятельное, независимое от него «прошлое», своя история, что делает изображаемое более правдоподобным.

Второй дейктический сдвиг происходит вместе со сменой персонального дейксиса – место автора-рассказчика занимает главный герой, Марк Байно, которые является «фокальным КТО» (“The Focal WHO” [8, c. 3-4]): вокруг него организуется дейктический центр и с его позиции читатель смотрит на происходящее. Используемое при описании действий прошедшее время не сообщает читателю о собственно прошлых событиях, поскольку переход к перспективе героя осуществляется сразу после «общения» с рассказчиком, который использует настоящее время. Грамматическое время в данном случае не соотносится с временем действия напрямую: пошедшее время сообщает читателю о завершенных действиях, а настоящее – о действиях, которые будто совершаются в момент чтения текста (рассказчик «ждет» читателя, уже присутствуя в художественном мире) и в которых читатель принимает участие (что отражается в использовании первого лица множественного числа и обращений: «Наблюдаем», «Ждём», «Оставьте палатку, палатка - не главное. Всмотритесь - я показываю пальцем»).  Следовательно, смена грамматического времени и переход к повествованию от третьего лица сигнализирует о другом сдвиге: переносе из времени реального во время художественное.

Но и здесь читатель не может просто «следовать» за героем по миру произведения, поскольку большую часть текста занимает мемуар, практически каждый из отрывков которого вынуждает читателя выстраивать новый ДЦ. Тем не менее, роль Марка Байно как основного «фокального КТО» в романе крайне важна, т.к. его интенция объединить разнородные записи в историю заставляет и читателя воспринимать их как единый текст вторичной культуры.

Таким образом, читатель оказывается на пересечении множества дейктических центров, каждый из которых дает новую перспективу по отношению к изображаемому миру и влияет на восприятие текста в целом. Первый ДЦ, образованный вокруг автора-рассказчика, который находился в изображаемом мире до «попадания» туда читателя, но который ведет с ним разговор, выходя за рамки художественного времени и отсылая к реальному времени чтения текста. Занимая позицию наблюдателя, находящегося «над» изображаемым миром, читателю намного проще принять фантастические допущения, при этом мир представляется как «объективно существующий» до непосредственного осмысления читателем.

Второй ДЦ конструируется с появлением главного героя и с этого момента читатель уже погружает в историю и ориентируется на художественное время, что в целом соответствует традиционному модусу прочтения. Важно отметить, что тот Марк Байно, с которым читатель встречается в начале романа, вовсе не равен тому, что написал мемуар: герой (как и читатель) восстанавливает цепочку событий, приведших к его настоящей ситуации. Марк Байно предстает в двух постепенно сливающихся ипостасях: как «фокальный КТО», которого мы встречаем в самом начале романа и который читает свои же мемуары, и как «повествующий КТО», автор этих записей, который из прошлого (по отношению к моменту чтения) вспоминает о давнопрошедшем, что проявляется в тексте как голос повествователя, дающего происходящему ретроспективную оценку («Мне нечем объяснить его ко мне привязанность, ведь я не мог (тогда (но тогда)) помочь ему с Землёй», «но не удивлялся я тогда своим подвигам», «Ах, если бы я с Саулом Ниткусом согласился тогда!»).

Следовательно, можно говорить и о третьем ДЦ: Марк Байно-повествователь (КТО), который записывает свои воспоминания на борту того же корабля (ГДЕ), но намного раньше момента, с которого читатель начинает знакомство с миром произведения (КОГДА).  Этот центр постепенно переходит во второй ДЦ: герой восстанавливает в памяти произошедшее с ним («фокальный КТО» сливается с «повествующим КТО»), находясь все в том же месте после прочтения текста. Этот процесс отражает эволюцию героя, который даже утратив воспоминания под влиянием произошедшего и условного диалога с самим собой приходит в ту же точку, становится продолжением себя прошлого.

Мы выделили лишь основные ДЦ, которые направляют путешествие читателя по изображаемому миру, но стоит упомянуть и множества ДЦ внутри мемуаров Байно, которые находятся в своего рода подчинительных отношениях с третьим центром, описанным выше, поскольку фигура повествователя, его выраженная интенция «скрепляет» различные тексты в единое произведение вторичной культуры, что проявляется, в частности, в организации «файлов», составляющих его, каждому из которых предшествует указание на название, время написания или фиксации и медиа:

«file 1.4

created: 16.09.124 UTC

current music: Mylene Farmer: "Nicola"

txt:»

Нарративный дейксис непосредственно влияет на восприятие текста читателем и, хотя и является сравнительно незаметным средством речевого воздействия, заслуживает пристального внимания исследователей. Дейксис едва ли возможно привязать к строго ограниченному набору языковых средств (хотя и можно отметить, что ярче всего он проявляется в наречиях, местоимениях и категориях времени и лица глагола), он реализуется в совокупности множества приемов. Конструирование дейктических центров и их взаимодействие позволяет автору создать фантастический мир с собственной историей, существующий будто независимо от читателя и персонажей, что делает его более убедительным, отражать развитие героя в процессе взаимодействия с изображаемым миром и его культурой, облегчать принятие читателем «правил игры», т.е. фантастической посылки.

 

Список литературы:

 

1.     Апресян Ю.Д. Дейксис в лексике и грамматике и наивная модель мира / Ю. Д. Апресян // Семиотика и информатика. – Вып. 28. – М.: ВИНИТИ, 1986. – С. 5–33.

2.     Жарковский С. Я, Хобо: Времена смерти. – Волгоград.: ПринтТерра-Дизайн, 2005. – 520 с.

3.     Ковтун Е.Н. Поэтика необычайного: Художественные миры фантастики, волшебной сказки, утопии, притчи и мифа (На материале европейской литературы первой половины XX века). — М.: Изд-во МГУ, 1999. – 308 с.

4.     Сребрянская Н.А. Нарративный дейксис и его корреляция с категориями художественного текста // Вестник ТГПУ. – Вып. 3 (47). – 2005. – C. 69–74.

5.     Сребрянская Н.А. Статус дейктических проекций в художественном тексте // Вестник ВГУ. – Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. –№1. – 2005. – С. 24-27.

6.     Deixis in narrative: a cognitive science perspective / ed. Judith F. Duchan, Gail A. Bruder, Lynne E. Hewitt. – NY: Routledge, 1995. – 522 p.

7.     Mandala S. Language in Science Fiction and Fantasy. – London, NY: Continuum, 2010. – 173 p.

8.     Rapaport W.J., Segal E.M., Shapiro S.C., Zubin D.A., Bruder G.A., Duchan J.F., Almeida M.J., Daniels J.H., Galbraith M., Wiebe J.M., Yuhan A.H. Deictic centers and the cognitive structure of narrative comprehension. – Buffalo, NY: Center for Cognitive Science State University of New York at Buffalo, 1995. – 34 p.